Статья-интервью из газеты «ВЕРА».

Более года назад мы сообщали об открытии Костомукшской и Кемской епархии, а также о первоочередных делах её епископа Игнатия (Тарасова) («Первое освящение первого епископа», № 691, сентябрь 2013 г.). Какие события произошли за минувший год, какие проблемы предстоит решить, с каким настроением берутся за это священники, приехавшие в карельскую глубинку? Наш корреспондент встретился с руководителем миссионерского отдела иереем Геннадием Титовым, который с начала открытия епархии нёс послушания и секретаря, и ответственного за связи с общественностью.

**** Сибирь — Костомукша

— Отец Геннадий, насколько знаю, вы сибиряк?

— Родился я в Ленинграде, прожил там не больше года, а потом начались путешествия. Папа у меня военный лётчик. И Костомукша — 22-й город, в котором живу.

— Но священнический сан в Сибири приняли?

В Тобольской духовной семинарии у меня была хиротесия (постриг во чтеца – первая степень церковнослужителя), но хиротонии (рукоположение в диакона и иерея) – в Костомукше 19 и 28 августа 2013 года.

Когда я жил в Красноярском крае, то в храме, куда ходил, были друзья пономари, мои одногодки. Их старшие братья учились в Тобольской семинарии, затем и они туда поступили, и я тоже.

— Родители не препятствовали?

— Мама поддержала, она-то глубоко верующая. А папа дал свободу выбора: «Как решишь, так и будет». У меня, конечно, по примеру отца было желание стать военным. Но в 9-м классе решил узнать побольше о религии. Началось всё со споров об эволюции и происхождении человека. Почти весь мой класс стоял на позициях дарвинизма, а я пытался доказать, что мы одухотворены Богом, доклады какие-то писал. Литературы толковой по этому вопросу в городе не было, и трудно было им что-то противопоставить. И тогда задумался: вот я верующий, православный, а правильна ли моя вера? И захотел узнать основополагательные вероучительные истины, а также сравнить с другими религиями. Вот с такой мыслью и пошёл в семинарию, не думая тогда становиться священником, хотел просто образование получить. Но там убедился в истинности нашей веры и увидел пастырей, их пример был большим мне уроком.

— Какие ваши впечатления от Карелии. На Сибирь похожа?

— Что-то общее, конечно, есть. Год назад здесь, в Костомукше, проходили первые Рождественские чтения, причём, международного уровня — пригласили докладчиков из-за рубежа. Также приезжал преподаватель из Тобольска, отец Димитрий Кирьянов, кандидат богословия и философских наук. И он удивлялся: «Сажусь я в поезд в Тобольске, выхожу в Карелии — а будто не уезжал! Всё так похоже…»

— Владыка Игнатий тоже сибиряк?

— Он родом из города Сатка в Челябинской области, учился также в Сибири, в Тобольской семинарии. Затем продолжил учёбу в Санкт-Петербургской духовной академии и в Финляндии, на богословском факультете Хельсинкского университета. Наверное, в том числе, поэтому его определили в Карелию, ведь он свободно владеет финским языком. Костомукша всего в 30 километрах от финской границы и пропускного пункта Люття-Вартиус, к нам часто приезжают делегации из Финляндии, — и владыка разговаривает с ними без переводчика. Лично я поражаюсь этому, он ведь давно уже в Финляндии учился, а ничего не забыл.

**** Храм на острове

— Север Карелии с начала 90-х считается депрессивным регионом. Знаю это не по-наслышке, поскольку вырос здесь. Наверное, приехав сюда, со многими проблемами столкнулись?

— Да, регион дотационный. Нам об этом говорили многие, и в администрации, и просто жители. Это видно и по разбитым дорогам. Мы ведь уже много поездили по деревням. А городов здесь мало…

— Костомукша, Беломорск, Кемь…

— Сегежа. Четыре всего. И то они маленькие. В расцвете находится только Костомукша, где действует горно-обогатительный комбинат.

А насчёт проблем, основная — это нехватка людей в епархии. Мы, конечно, приглашаем, к нам едут. На момент открытия епархии было всего лишь 12 священнослужителей, один из них дьякон. А сейчас уже 25 священников. Мы стараемся в каждый населённый пункт отправить пастыря. Но бывает так, что деревня крайне малочисленная и проживание священника на месте не оправданно, тогда часто приходится селить в ближайшие города, чтобы батюшка мог оттуда ездить служить.

Например, близ Костомукши есть несколько деревень — и туда регулярно ездим. Причём, в некоторых деревнях живут по несколько человек, в Суднозере, например. Это поселение находится на берегу таёжного озера Судно близ острова Шуривара. Там официально зарегистрировано «Крестьянское хозяйство Лесонена Александра Александровича». Старший Лесонен старается детям и внукам привить любовь к родной деревне, передал им исторические справки о своём роде и малой родине. А Суднозеро и вправду имеет глубокие корни — там ещё перед революцией были рунопевцы, игравшие на кантеле. Во время финской войны, в 39-40-е годы, деревня частично была сожжена, ударила по деревне и Великая Отечественная — из Суднозера не вернулись с фронта 43 Лесонена. Но всё равно таёжная деревня выжила. В начале 90-х опять наступила разруха, но вновь жизнь возрождается. В былые времена у каждого хозяина там имелось по четыре лодки, построенных своими руками. И до сих пор там лодки сами шьют, причём старого образца, вёсельные. Лесонены говорят: «Люди обленились — не желают на вёслах ездить, а ведь весло воду гладит».

То есть, помимо проблем, у нас имеются и замечательные люди, и радостные места.

— В Суднозеро тоже ездят служить? Несмотря на то, что всего несколько человек живёт?

— Да, я служил там молебен в часовне Николы Чудотворца, построенной местными мужиками. Известно, что Никольская часовня была в Суднозере с 1869 года, но, мне думается, в старину в деревне имелся и храм, поскольку главным праздником там считается Успение Божией Матери. Видимо, это престольный праздник. Я предложил Лесонену пристроить к часовне алтарь, благо размеры её позволяют, тогда в деревне появится настоящая церковь, в которой можно будет совершать Литургию.

— То, что местные сами строят храмы, говорит о их набожности?

— Конечно, они православные. В том же Костомукшском районе недалеко от Судно есть озеро Кормило, так посреди его на острове стоит красивая Казанская церковь. Построил её Виктор Владимирович Воробьёв, глава хутора Кормило. Строил не один, конечно. Эти простые добрые люди чтут традиции, хотя порой их религиозная жизнь опирается на устное предание от местных карелов. Например, у карелов (в Суднзеро) я встречал традицию на Успение Пресвятой Богородицы закалывать барана на пороге храма. Причём, в пороге имеется специальная дырочка, чтобы туда сливать кровь. Карелы, жившие в лесной глуши, воспринимали православие через призму своего внутреннего мира, который сложился ещё в языческие времена. Но, повторю, люди эти добрые, и в древние времена их предки со всей полнотой восприняли евангельские истины.

**** Точки роста

— С сектантами вам не доводилось сталкиваться?

— Непосредственно нет. В Костомукше, например, сектанты противодействуют не явно, а через других людей, через социальные сети. В целом их мало кто поддерживает, даже молодёжь. Вот у нас сейчас появилась епархиальная футбольная команда, набранная из обычных ребят, в том числе не совсем пока ещё воцерковленных. Я тоже там участвую, благо опыт есть — за год до приезда в Карелию жил в Петербурге и играл в первом составе сборной команды «Митрополия». И довелось тесно пообщаться с ребятами, особенно недавно, в сентябре, когда мы ездили в Петербург на турнир «Кубок Александра Невского». Те, которые не воцерковлены, всё равно считают, что Россия неотделима от Православия, а «христиан веры евангельской» и тем более свидетелей Иеговы они категорически не воспринимают, это для них чужаки.

— А финские лютеране у вас не проповедуют?

— Общины лютеранской у нас нет. Они заезжают, но редко. И часто это выливается в сотрудничество, а не противостояние. Вот такой пример. В 59 километрах от Костомукши у озера Верхнее Куйто есть деревня Вокнаволок, населённая почти одними карелами. Это одна из рунопевческих деревень, где в XIX веке Элиас Лённрот записал знаменитый карело-финский эпос. В ней установлен бронзовый памятник рунопевцу Мийхкали Перттунену, отлитый в Финляндии финским скульптором. Казалось бы, такое культурно-историческое место, значимое для финнов, миссионеры могли бы попытаться приобщить к своему лютеранству. Но факт, что и Михаил Перттунен, и его отец Архип Иванович Перттунен, и другие рунопевцы, давшие финнам «Калевалу», были православными. И надо отдать должное финнам — церковь в Вокнаволоке они помогли построить, но не лютеранскую, а православную, во имя пророка Илии. Строители-благотворители вообще-то были православными уроженцами Вокнаволока — из тех, кто после войны оказался в Финляндии, но в строительстве участвовало и какое-то лютеранское общество.

Я бывал там несколько раз, служил. Ильинский храм стоит в красивом месте, на берегу озера. Он, правда, летний, без отопления, но спасибо и на том. Ежегодно на Ильин день сюда съезжаются из окрестных деревень, прибывают гости из Финляндии, и проводится большой праздник. Выступает театр на карельском языке, народ устраивает традиционные «пирилейкки» — старинные танцы-игры. И всё это сочетается с Православием. В нынешнем году владыка приезжал на праздник, служил молебен и возглавлял крестный через деревню, освятил открывшийся там национальный карельский музей.

В епархии есть островки вот такого культурного развития карелов. У русских тоже имеются точки роста. Интересна деревня Попов Порог в Сегежском районе. Там всего 120 человек, но живут дружно, сплочённо. Отсутствует проблема алкоголизма, какой, к сожалению, можно наблюдать в других удалённых деревнях Карелии. А там его нет — люди трудятся. Когда мы с владыкой Игнатием приезжали туда, то первое, что бросилось в глаза: кругом свежие срубы, люди строятся. На свои средства построили и часовню. Владыка сказал им: «Часовня большая у вас получается, достройте алтарь — и будет церковь». Освятить её предполагается в честь святого равноапостольного князя Владимира — поскольку следующий год будет посвящён ему.

— А на что люди там живут? Производства же, наверное, нет?

— Деревня занимается рыболовством, сами разводят форель на продажу, держат подсобные хозяйства. Ещё у них действуют общеобразовательная школа, фельдшерский пункт, клуб, библиотека. Есть и воскресная школа, и молодёжный музыкальный коллектив. Казалось бы всего 120 человек, но живут полной жизнью. У всех лица приятные — видно, что мужики не пьют. А бывало, посещали деревни в такой же глубинке, и там печально… на людей смотришь, и хочется их взять к себе, эвакуировать в город, чтобы как-то они оправились.

А есть такие места, например, посёлок Боровой, где людям платят, чтобы они там жили. Как это официально называется, не могу сказать, но, по сути, получается именно так. Даже коммунальные расходы им оплачивают, лишь бы только не уезжали. То есть власти заинтересованы, чтобы деревни не пустели. И, знаете, по общему мнению, — и это не от меня информация, я её получил от администрации городского поселения, — с появлением епархии на нашем севере ситуация стала выправляться. Не буду утверждать, что отток народа уменьшился, но в администрации заметили положительные тенденции. У многих людей появилась надежда на то, что всё будет хорошо, что будет поддержка. Раз пришли сюда священники, то, знать, эта земля ценна, она под Богом — и уже нет чувства брошенности… Ну вот что-то такое. Причём, мы это услышали всего лишь спустя полгода, как епархия открылась. Администрации люди с посёлков сказали, а они поделились с нами.

**** «Земля наша обильна»

— Много довелось поездить с епископом Игнатием?

— Мы посетили практически все населённые пункты, где есть храмы, общины и куда имеется дорога. Интересный случай был… Однажды Владыка говорит: «Съездим в храм Петра и Павла, в Калевалу». Специально по дате он не подгадывал, просто так его рабочий график сложился. Приезжаем, а там висит объявление о приезде епископа, в котором отмечается, что последний раз правящий архиерей приезжал сюда ровно день в день два десятка лет назад. Такое вот совпадение!

— Раньше из Петрозаводска, наверное, было трудно охватить всю территорию.

— Конечно тяжело. И от этого видится огромная польза от образования на севере своей епархии. Теперь епископ ближе к приходам, может лучше знать внутренние их проблемы.

Хотя есть такие места, куда и сейчас не просто добраться. Особенно в Лоухском районе, где действует семь храмов и три часовни. Это у нас самый крайний север, частично район находится за Полярным кругом. В Карелии он самый большой по площади, простирается от финской границы до Белого моря — и между посёлками огромные расстояния.

— Из эпоса «Калевала» помню, что где-то там жила колдунья Лоухи, хозяйка Похъёлы — страны мрака и холода. Это ведь уже Лапландия?

— Финский город Лапландия почти на одной широте с Лоухи. А наш, российский, посёлок Лапландия находится севернее, в Мурманской области. Да, климат там суровый, но тундры ещё нет — более 75 процентов территории района покрыто лесом, в основном ёлки растут. Есть и горы — тамошняя вершина Нуорунен считается самой высокой в Карелии. Разумеется, озёр много. Топозеро и Пяозеро входят в список крупнейших озёр Европы.

— Самое большое озеро в Европе, по-моему, находится тоже в Карелии.

— Да, Ладожское — оно и в Карелии, и в Ленобласти. На втором месте стоит также карельское озеро — Онежское. Третьим самым большим в Европе считается Куйбышевское водохранилище. Я тут интересовался, оказывается, из десяти крупнейших озёр Европы пять находятся в России, из двадцати — десять… А в другой части Евразии самое больше тоже наше — Байкал. Пресной водой, которая всё больше дорожает в мире, Бог нас не обделил.

— Особенно Карелию — 61 тысяча озёр! Я тоже статистику смотрел: суммарная площадь озёрного зеркала Карелии составляет 18 тысяч квадратных километров. Если сравнивать с размерами государств, то это сравнимо с территорией Кувейта, даже чуточку больше.

— Ну, вторым Кувейтом в обозримом будущем Карелия вряд ли станет. А если серьёзно, то интересно получается: там ведь пустыня, а населения больше…

— В четыре раза. Их там два с половиной миллиона.

— Вот видите. У нас только озёра составляют площадь их земли, занятой песком, а людей всё равно живёт меньше. Думаю, дело тут не в арабской нефти, ведь у нас Сибирь тоже богата недрами, а народу не густо. И дело не в райских оазисах, где в основном и живут арабы. Просто они рожают детей, как заповедано Богом, сохраняя традиции больших семей. А в Республике Карелия с этим беда, демография — проблема номер один. Ещё тридцать лет назад, в начале так называемой «перестройки», прирост населения в Карелии был 6,4 процента. В 1991-м он снизился до 0,8 процента, а начиная с 1992-го пошла убыль каждый год на 6-8 процентов. С начала 2000-х убыль вроде бы замедлилась, но всё равно в итоге в Карелии осталось всего 634 400 человек. Причём, 79 процентов из них живут в городах, то есть деревня почти вымерла. Это данные за 2014 год по всей Карелии, а у нас на севере демографическая катастрофа ещё ужасней. В чём причина? Аборты, пьянство, неблагополучие с одной стороны, а с другой — эгоизм городских интеллигентов, живущих для себя. Что деревенский пьяница, что богатый предприниматель — никому из них большие семьи не нужны. Это какое-то повреждение в народе. Ведь раньше-то у карелов и русских были многодетные семьи. Вот с этим тоже надо работать, восстанавливать православные традиции.

**** Возрождение

— А как можно восстановить традиции?

— Начинать надо с детей. Однозначно, север Карелии ощущал недостаток духовного развития. Это видно и по тому, как здесь в школах внедряется курс Основ православной культуры — многие просто не понимают, зачем он нужен. Но ничего, трудимся… В Сегеже собираемся открыть православную гимназию. У владыки Игнатия есть опыт организации учебных заведений, в Тобольске он был экономом семинарии и самой епархии. Там много осталось знакомых, кого можно пригласить на помощь. Сейчас там митрополит Тобольский Димитрий открыл очень много гимназий, причём на государственном обеспечении.

— Где ОПК у вас уже преподают?

— До открытия епархии ОПК были только в одном районе, в Беломорском. С этого года стараемся ввести их и в других районах, в том числе в Костомукшском городском поселении, в Сегежском районе.

— А монастыри в новообразованной епархии есть? Ведь они тоже влияют на духовную жизнь народа.

— Пока действует только один — Благовещенский во имя Новомучеников и Исповедников Российских. Возглавляет его игумен Александр (Марченко). Реабилитировали его после советского атеистического периода в Кеми ещё в 2000-м году. Благодаря владыке Игнатию со следующего года в нём должна возобновиться реставрация, которая была остановлена из-за технических и финансовых трудностей. Первым делом там нужно привести в порядок Благовещенский храм, который является нашим вторым кафедральным собором.

— Монастырь посвятили Новомученикам из-за того, что в Кеми был пересыльный пункт СЛОНа — Соловецкого лагеря?

— Через Кемь прошли десятки тысяч заключённых, в том числе епископы, священники и монахи. Там была и пересылка, и собственно само «управление северных лагерей особого назначения». Кстати, это управление стояло рядом с Благовещенском собором, тут же была и гостиница НКВД «Прибой», большую часть которой занимал огромный зал ресторана. В ресторане чекисты устраивали пиршества, а рядом православные молились о спасении России. Когда храм закрыли, то его подвал чекисты превратили в место расстрелов. Так что собор в буквальном смысле стоит на крови мучеников.

И, знаете, история повторяется. В храме опять молятся, а в нескольких шагах в бывшем чекистском ресторане всё так же пируют, дебоширят. В своё время НКВД-шники построили в этом ресторане длиннющий балкон, чтобы можно было всем отдыхать на свежем воздухе, любуясь на море. И вот на балконе прямо перед окнами собора веселие продолжается. Предприниматель, приватизировавший это здание, однажды предложил: «Давайте, у вас люди будут венчаться, а у нас — отмечать свадьбы. И вам, и нам хорошо». Да чего ж хорошего-то? На уровне администрации мы пытались решить эту проблему — чтобы пьяные не выходили на балкон хотя бы со стороны храма. Надеюсь, со временем удастся перенести этот ресторан в другое место.

— Братия в обители большая?

— Пока там четверо. В том числе два иеромонаха и иеродиакон.

— На Севере есть монастыри и с меньшей братией. А женский монастырь в епархии будете открывать?

— У владыки Игнатия есть это в планах. Пока что всё упирается в финансовый вопрос, это ж строить надо. Есть приходы, где уже можно начать хотя бы на уровне сестричеств. В прежние времена на женщинах многое держалось, и хотелось бы надеяться, что и сегодня «белые платочки» помогут возрождению Православия.

— Почему-то радостно, что именно сибиряки приехали к нам на Север! Спасибо, отец Геннадий, за беседу.

Записал Михаил СИЗОВ, редактор газеты «ВЕРА»